12
...оборвавшегося "фи" в адрес Волоса за его предвзятую нелюбовь к Нане. Майкл многообещающе покачал головой и пальцем, заявив, что о нём ещё вспомнят. Первым, правда, дал о себе знать именно он, попросив друзей помочь с переездом к Лане по случаю прибытия Организмы из армады и связанному с этим знаменательным событием выдворению их однодетной семьи из квартиры. Самые необидчивые из-за Наны демисезонные дали добро и укатили в "таблетку", в которой были дисквалифицированы на пару месяцев за активность в драках, но, став почётными её членами, продолжали посещать.
Очередной внеконцертный визит туда совпал с выступлением новой команды Хоффа, где он подрабатывал вторым барабанером с элементами совдеповской перкуссии. Главный двигатель ритм секции ансамбля акустических инструментов был девушкой в клетчатом детсадовском килте, с несимпатичным напряжённого вида лицом, отбивающей ритмы, заученные в кузнице-богадельне имени красного химика. Остальные участники коллектива балаганного типа с эклектически смешанными стилями бульварного романса, фокстрота и бард-рока (от слова бардак) с элементами хип-хопа были мужчинами в прилично полном рассвете сил. Консерваторское образование басящего контр-адмирала, скрипящего альтиста и выдувающего бронхит сексопатолога-фониста, не давало покоя неизвестному актёру-недоучке, одновременно исполняющему свою самую неудачную роль переборо-боистого шестиструнника и более успешную голосисто-менестрельскую.
Попадание Хоффа в сей улично-странствующий состав было расценено демисезонными именно как попадание. Они долго непонимающе вслушивались в отточенный до редкой импровизации материал, попивая крепкие напитки. Хорошо знакомые бармены уже давно перестали задавать вопрос "чего?", заменив его на "сколько?". Бригада гонцов подсчитывала количество себя и приглашённых на оговорённых правах членства "плюс два" и приобретала соответствующее количество пятидесяти граммов. Гораздо дешевле было бы купить сразу пузырь живительной ханки, но опасаясь пьянства, друзья и Ко бесконечно, до полного банкротства, ходили за добавками. В глазах демисезонной общественности засиял оптимистический огонёк с неизвестной картины неродившегося художника "жизнь удалась", добавляя тепла своей блаженной тусклостью, включая холодно и бегло пронзительный взор Наны в поисках виновника её штрафования за наглое пересечение сплошной линии. Хоть весь пилотируемый ею багаж, предварительно разогревшийся до запотевания салона, и кричал в одноголосье о том, что не стоит нарушать па деде. Даже увлечённость разборками с другим нарушителем не помешала это увидеть посто-менту зрением бокового вида. Несколько десятков моркованцев, отданных бдительному инспектору, не учтивому официанту, льдом кололи её воображение. Она даже не заострила своего внимания, когда к Клаусу подсела незнакомка и стала общаться с ним как давнишняя подруга. Михельсон представил даме своего сердца бывшую пианистку Кэт, переадресовав её приглашение на танец Патитучке. Последний, кружа в прифанкованном вальсе на пять четвертей, успел ответить на блиц-опрос по поводу своей несчастной любви. Приняв кучу соболезнований на этот счёт, он отреагировал на глубокий реверанс партнёрши менее глубоким обмороком, пойманным ревностно поедающим чипсы взглядом кондошкиного басуриста и ухажёра Кэт, вечно голодного по её немилости.
Придя в себя и за стол к друзьям, Патитучка выпил ещё эликсира бодрости и дождался Хоффа, с которым давненько не брал в руки рюмок. Дав рецензию на выступление пожатием плеч в обмен на благодарность за приход, друзья обменялись информацией из первоисточников. Из которой выяснилось о новом увлечении Кэт v Всесилием Полномарёвым, дующем ветрами перегара духовой секции балаганистого ВИА и фактически беспеременными известиями с любовного фронта Патитучки, несмотря на опьянение, смотрящего на жизнь трезво...
13
...пьяно понимая, что это была гримёрка "таблетки". Кто к кому пришёл на концерт никто не помнил. У Патитучки отложилось только то, что друг поддержал его морально с тостом и ещё раз познакомил со своей супругой Захарией, а у Хоффа - лишь факт заключения настоящей мужской дружбы, приближённой к братству.
Прослезившись старой новой дружбой, Патитучка чаще стал вспоминать тех, с кем давно на общался. Разыскав координаты и полуразрушенный дом, в котором поселился морковник Серый, с которым они замутили первую в "пи ел си" команду, он узнал, что тот живёт уже с другой женой, произведя на свет очередного сына. В альтернативу бывшей мажорной половине, тянувшей одеяло с остальным накопленным за недолгий бракодельный срок добром в свою, противоположенную разводу сторону, новая его спутница была просто душкой. Укладывая младенца спать, она отправила мужа с другом на кухню, подоконник которой венчал огромный аквариум без воды, но с кустом конопли. Серый заявил, что вырастил дурман-траву сам, но она не так торкает, как привезённый его другом-индокитайцем пластилин. Он достал выжигательный аппарат и пакет с липкой массой и фломастерами. Патитучка, решив, что попал в кружок "умелые ручки", достал из-за пазухи пузырь ханки "Шизофреновский", по рекомендациям продавца с соответствующим названию действием, и предложил трахнуть по маленькой. Серый сказал, что квартира его, после того, как он выкурил дурью последнего соседа, уже не коммунальная, и никаких знакомых малолеток у него нет, но пьяни он глотнёт чуть позже. Он положил маленький кусочек пластилина на раскалённую скобу выжигателя и через трубку от фломастера вдул в себя тонкую струйку дыма и предложил Патитучке. Добив первую поделку, они запили её "за встречу" и, разбавляя трапезы беседами, быстро дошли до ерофеево-кастанедовской кондиции. Пришедшая через некоторое время жена уже не застала блаженно витающих в кухонном пространстве и пожалела, что всё ещё кормит грудничка.
Патитучка очнулся лишь на следующий день дома и, решив, что видел до боли от щипания в глазах реальный сон, выпил остатки тёплого выдохнувшегося хлеба. Но, перелистывая записную книжку с новым телефоном Серого и весь вчерашний день, он не резко, эпизодически, но чётко видел: чету гостеприимных наркомичуринцев, их знакомых в лице друга-азиата и подруги-хиппи, каких-то чуть испуганных несовершеннолеток, с которыми они пошли знакомиться за догоном, Волоса с Кучучей, провожающих каких-то старо-страшных провинциалок, сотрудниц по шоп-экскурсиям в Кшиштопшиштию, Майкл из-за перекура- передоза показался трезвым. Он обалдел от укуренно-пьяного Патитучки. Проводил его до дома. На этом нарезанный из диафильмов клип под музыку повышенного давления в голове был прерван звонком. Вспомнив своё имя и голос абонента Волоса, Патитучка узнал о возвращении Организьмы из армады.
На многострадально распивочную кухню, с оставленной на память во время проводов кулаком Организьмы пробоинй в стене, кто-то из гостей вошёл, не открывая стеклянной двери. Не успели убрать осколки и разбить что-то ещё вслед за очередным ханочным сервизом, как Патитучка закадрил в задымлено тесных кухонных условиях очередную бывшую однокурсницу Ланы медсестру Улыбу, безответно влюблённую в вырубившегося в дальней комнате Вулфа. Так и не найдя до конца вечеринки пути к сердцу собеседницы через глупости, в том числе говоримые в процессе общения, Патитучка поспорил с профессионалом о тайнах, скрывающихся за гиппократовой клятвой и отпустил жертву неразделённой любви и ложа к Пётыру, храпящему по всему дивану. Вскоре он понял, что из живых остался он один и поднял, притулившуюся было Улыбу, попросив закрыть за ним дверь. Не успевшая ни уснуть, ни отдаться своему безнадёжно-эгоистическому кумиру, она поднялась в неглиже, чем сподвигла Патитучку сделать ей предложение идти ночевать к нему без всякого левого...
14
...правого поворота, что проезжали здесь уже трижды. Хоть и пришлось покуролесить в поисках клуба имени самого известного кита по улице героя закалённого как сталь с хаотично расставленными по ней домами, они поспели к саундчеку, удерживая звание группы строгого режима, введённого ещё Вулфом за присущую пунктуальность.
Внутри здание, напоминающее дирекцию бойлерной, оказалось в процессе завершения ремонта, а помещение под концертные программы со стриптизом и дискотекой сверкало сплошными зеркалами вместо стен. При этом аппарат, которым рулила, чуть ли не единственная в городе бригада хачей на одно лицо, был малоканален и глуховат на братьев голово-и-звукорезов. Кое-как поделив между собой дырки в пульт, демисезонные удовлетворились некоторой пародией на звук и уединились в предоставленной под гримёрку подсобке, напоминающей грязью и рванью матрасов, тряпок и прочего барахла бомжатник. Устроившись за стилизованным под стол каком-то агрегате, демисезонные не раз вздрогнули, пока их не потревожили расписанные под хохлому куколки с кожано-бритоголовыми хранителями их недорогих тел. Полутораизвилинная-на-троих братва поинтересовалась у трапезников об их происхождении и, узнав, что это музыканты, оставили своих подопечных без присмотра. Да и подсматривать там тоже особо было незачем и не за чем. Повернувшись к девкам задом, а к пойлу передом, заколдычные друзья продолжили вливания, чем видно раздосадовали барышень. Одна из них, самая скромная в плане прелестей и глупостей, попросила выйти и дать ей переодеться. Смущённые остатками выпивки, господа артисты добили её и возмущённую стриптизёршу уходящей фразой:
- Чего выходить, ты всё равно, дура, разденешься, - но грим-раздевалку покинули и начали вечернюю развлекательно поучительную программу.
Народа, истосковавшегося по демисезонным пришло довольно много. Едва хватило посадочных мест, разделённых на жалкое подобие кабинетов-купе. Поесть им не дали. Через три композиции-боевика все уже отплясывали в стиле "ю-ху".
Решив по окончании концерта не охлаждать взбодрившейся публики, местные шоу-заправилы дали отмашку на стриптиз. Первое показательное выступление не произвело на публику особого впечатления, так как произвольно мечущаяся по залу наездница на шесте, долго предлагала в обмен на снятую вещь озолотить её и подставляла всем ковбойскую шляпу. Все с интересом заглядывали внутрь убора, не понимая, кто перед ними попрошайка или фокусница, извлекающая на свет плейбойских и плебейских зайчиков. Один лишь Киряло-Бухало понял суть и, давно уже возжелав демонстраторшу регресса мод, хотел увидеть хотя бы маленький кусочек плоти. Он сунул рвано-мятую купюру наивысшего среди низших достоинств в убор и получил свой кусок в виде оголённого от недовольства кукиша. За несколько секунд до окончания фанеры, ковбойша таки скинула с себя одежды и убежала без аплодисментов и амуниции. Второе чудо в перьях недолго ими размахивало и, самоощипавшись, извалялась по полу, не мытому с начала ремонта. Вскоре она стала напоминать борющуюся в грязи и под жидкие аплодисменты скрылась в поисках душа. Третье и последнее достижение систематизированного под музыку и некий танец искусства ню демонстрировалось стеснительной эксгибиционисткой, напоминающей танцующую раздевалку. Она вызвала своими телодвижениями в Патитучке жажду действия, и он, стал её синхронно пародировать, чем привёл в неподдельный восторг эксклюзивно выбранную для показа своей дури публику. Увидев, что его мнимая напарница совсем оголилась и, показав все пируэты, на которые была способна, не попала в фанеру и сиротливо стояла в ожидании окончания музыки, Патитучка воспользовался фэйдом и громко крикнул ей:
- Иди оденься - холодно...
15
...тепло приняли после завершения культурно-массового мероприятия вкусной ханки и покатили в нумера. Точнее на непронумерованную квартиру Джынджыра. Гостеприимный хозяин положения, воспользовался этим и зазвал народ в гости. Пришедшая в первый раз на концерт главный кашевар компании "Туфталь" - Тана, приняла приглашения близко к сердцу и быстро нашла там местечко и для Джынджыра. Он уже однажды подвозил её с работы домой и был непонятно удивлён, что дом её расположен прямо напротив его родительского. Он ещё не знал, к чему это. Тана поблагодарила за свою доставку, но тут же кинула камень в сторону девятки, заявив, что, как правило, её подвозят на иномарках, стоящих на вооружении фирмы.
Отметить знакомство присоединились Патитучка, Жоржик с Ойлялёй и Вулф, пришедший на концерт в качестве простого зрителя и старого приятеля. Клаус с Наной сослались на ранний подъём и высадку кастрюльного десанта в самом центральном банке с целью полного обмена продукцией.
Оставив очередную отметку на когда-то светло-пепельном ковровом покрытии, по разноцветным пятнам на котором можно было судить, что и в каких количествах употребляли в определённом и отдельно взятом случае, гости прямо там, где сидели умерли, уступив хозяину с новой знакомой в качестве права первой ночи сексодром. Жоржик круто перебрал, да так, что не смотря на принципиальную позицию ночевать дома, уснул вдоль плинтуса в объятиях Ойляли и накиданной в качестве мехов верхней одежды. Перпендикулярно их плинтусу у подножья многоспального ложа выпали в осадок Патитучка и Пётыр, но никак не могли уснуть от доносящихся истомно-скрипучих звуков более тесного знакомства. Патитучка глянул на Вульфа и тот открыл ему глаза, жестом указав в сторону постельных баталий. Тана триумфально возвышалась всем своим величием, оголив наблюдателям тылы, и с победным криком добивала противника. Джынджыр судя по всему был уже мёртв и смотрел потусторонние сны.
Утро еле достучалось до Таны, напоминая про голодный персонал спиртогонщиков, а так же их водителей, секретарш и референтов. Она подняла тяжёло кружащуюся голову и, с трудом узнав вчерашнее место боя и поверженного совсем не противника, позвонила напарнице и взяла больничный. Пробудившийся от переговоров Вулф что-то спросонья проворчал и вынес довольно высокую оценку вчерашнему показательному акту. Джынджыр очень спокойно отнёсся к внезапно подвалившему счастью, несмотря на крики абсолютного большинства, поддерживающего кандидатуру Таны на пост временно до свадьбы исполняющей обязанности жены. Ему многое не нравилось. Например, рекламная компания, возглавляемая сестрой О в поддержку новой, пока не очень знакомой, внезапно сработавшее правило "то пусто, то густо", непонятно зачем вернувшее Репку, иногда стыкующее с Танцулькой и навсегда пославшее Марыську в направлении всех концов света. Он старался заминать на корню поднятые, на пьяной повестке дня вопросы, касающиеся личного характера его жизни и для не возникновения прецедентов проживал в основном в своей доминирующе женской семье, а отдельной квартирой и сексодромом, переданным на счастье в наследство от сестры-матери двух детей пользовался лишь в случаях крайней нужды, вызванной основными инстинктами. В первую очередь, попить хлебушка или чего покрепче с друзьями и лишь во вторую - случиться с кем-нибудь из годных и угодных женщин.>>>
